Вот ни капельки не жалею об Алисе в недо-3Д, не жалею о последующем пешем походе длиной часа в полтора. Во-первых, потому что в переходе над МКАД близ белой дачи была чудная надпись баллончиком: "Москва - не Кавказ!" - и я озвучил было сакраментальную благодарность герою всея интернетов, как вдруг увидел ту же благодарность на стене под надписью, нацарапанную синим маркером: "Спасибо, Кэп!"
А во-вторых... Боже мой, какой сон мне снился. Ради таких снов стоит жить, после них можно проснуться после пяти часов сна и чувствовать себя живее всех живых.
читать дальше
Узкие улочки и переулки, чем-то похоже на центр Москвы, но другие, совсем другие. Начало лета, тепло. Под ногами брусчатка, как на Красной площади, вокруг - стены красного -красного кирпича, местами увитые плющом, местами - полинявшие от времени серые. Этажа четыре, но небо чуть видно, и выглядит оно, как речка в обрамлении кирпично-красных набережных.
Внушительная толпа народу идет тихо и организованно, негромко переговариваясь, слов не разобрать, вокруг негромкий гул, какой бывает в аудиториях, когда лектор уже зашел, а лекция еще не началась: студенчество заканчивает начатые несколькими минутами раньше разговоры.
Отчего-то переполняет в восторг.
Небольшой подъем в горку, наша маленькая организованная толпа вываливается на площадь. Все та же брусчатка, все те же стены без окон, лишь несколько балкончиков где-то на уровне второго этажа, на одном из них курит мужчина.
Маленькое крылечко одного из зданий, народ как-то незаметно и очень организованно вливается в двери.
Попадаем в некое Колизееподобное здание, высокие стены вокруг, несколько незаметных дверей в стенах, чуть выше - ограда, а дальше трибуны, простые каменные выступы покрыты досками, присаживайтесь.
Мы стоим на арене, на арене нагромождение булыжников, валунов, черно-серый песок, куски старого асфальта. Мы недоуменно оглядываемся.
Из одной из маленьких незаметных дверей выходят шестеро мужчин, толпа дружно поворачивает головы, выдыхает и дружно делает движение в их сторону. Я выскакиваю из людских масс, пробегаю несколько шагов, выбившись из общего восхищенного спокойствия, останавливаюсь прямо перед мужчинами, стою, как дурак, думаю, где взять листок, на чем попросить автограф, народ неторопливо подходит где-то сзади. Я пытаюсь воспользоваться моментом, выпаливаю: "Гутен таг!" - и чувствую себя главным идиотом в этом секторе галактики. Не встречаю никакого негатива, испытующие взгляды. " Здравствуй," - говорит Пауль с акцентом и улыбается, я тоже начинаю улыбаться. Шнайдер протягивает мне руку, я трясу эту руку и начинаю нести какую-то пургу на русском, как я счастлив, что они есть, трясу руку Шнайдера, говорю, говорю, попеременно оглядываясь то на Пауля, то на Тилля. Только в этот момент я осознаю, что я тут делаю: я пришел на Раммштайн, а как же.
Здороваюсь со всеми за руку, лепечу что-то. Наконец, когда ситуация становится мучительно неловкой для меня, нас накрывает толпой, какой-то мужчина с улыбкой протягивает мне маркер и плакатик, я прошу на ломаном немецком автограф, у меня спрашивают, для кого подписать, я объясняю, как написать "Ллирчег" латиничей - уже на немецком, кажется. "Ошень приятно, Ллирчег, - говорит Пауль, - А я - Пауль Ландерс". И смеется.
Выбираюсь из толпы, отхожу к стене, опираюсь на нее, тупо смотрю то на плакат с автографами, то поверх голов толпы, вижу, как, не переставая улыбаться, здороваться и раздавать автографы Пауль что-то говорит на ухо Тиллю, берет его за плечо, привстает на цыпочки и тычет пальцем в мою сторону. Тилль смотрит прямо на меня, я отвожу взгляд, а когда снова поднимаю, он все еще смотрит на меня, улыбается и возвращается к общению с фанатами.
Следующий момент - я уже на трибунах, около той самой ограды, налег на нее пузом.
Нагромождение камней на арене стало еще выше и бесформенней. Луч прожектора выхватывает фигуру, карабкающуюся по камням - Тилль в каких-то затрапезных шмотках.
Первые аккорды музыки, луч прожектора гаснет, и видно, как каменистая арена трескается, из трещин бьет свет. Трещины становятя шире, громкость музыки увеличивается, появляются огненные струи, все выглядит, как сцена из какого-нибудь приключенческого фильма, когда происходит экшн в кратере просыпающегося вулкана: Тилль перескакивает с одной каменюки на другую, карабкается и снова прыгает, под ним - море огня, и в этих потоках света он как-то незаметно теряется. А потом снизу, все в том же свете, поднимается сцена, и там все шестеро. Вступают барабаны, гитары, Тилль начинает петь, и я тихонько подпеваю: новый альбом, новый тур, новая песня.
Песня заканчивается, пауза. Зал сидит в гробовой тишине, а потом взрывается аплодисментами, никто не кричит, все лишь аплодируют.
А потом концерт. Обычная реакция публики, феерия звука и света, лишь предконцертное время и первая песня отличаются от того, что я видел в Питере и Москве.Это был один из лучших снов в моей жизни, честно.