Смерть едет на единороге в ад
На новом месте работы я начал здороваться с охраной. Зная свою рассеянность и склонность к проебыванию всяческих пропусков, я решил что неплохо бы намозолить своим вежливым еблишком глаза охранникам. "Доброе утро," - здоровался я, когда был в хорошем настроении. "Здравствуйте," - говорил я, когда утро было ни капельки не добрым, а сам я желал уж ни в коем случае не здоровья охране, а вовсе скорейшей и мучительной смерти для всех окружающих. "До свидания," - прощался я, страдальчески лыбясь, когда мне хотелось съебать из этого места и не возвращаться на работу больше никогда. "Всего доброго," - врал я, втайне желая геноцида и атомной войны.
Через какое-то время тактика начала приносить первые плоды. Одному охраннику, помоложе, моя вежливость была до одного места, и в лучшие дни он принужденно здоровался со мной в ответ. Другому охраннику, дядьке за шестьдесят, страдающему неизлечимым синдромом вахтера, моя вежливость и пунктуальность в демонстрации пропуска некисло льстила. Как-то раз он тормознул нас с коллегой и стал расписывать, какой я умница и какие все остальные свиньи, пока я голодно бурчал на него животом.
Это была одна присказка, а вот вторая.
В детстве, отрочестве и юности я был болезненно самолюбив и совсем не умел смеяться над собой. Я был нежен, как ежиное брюшко: оно, может, в грязи и паразитах, но оно все равно "уииии, ежиное пузичко!", и оттого тыкать в него никак нельзя.Малейшая подколка повергала меня в уныние, оскорбительные прозвища заставляли меня мечтать, как я наматываю кишки насмешника на корявую палку, а более изощренные оскорбления вызывали суицидальные мысли, сводящиеся главным образом к продумыванию такой предсмертной записки, благодаря которой мои обидчики будут осуждены по статье "доведение до суицида". В те годы, случись мне попасть в ситуацию, подобную той, когда меня обозвали питбульчиком, я бы зарыдал и убежал. Теперь я гнусно хихикаю и разве что недоумеваю, с какого такого хуя вдруг питбульчик.
Сегодня на вахту заступил охранник с синдромом вахтера. Очевидно, он успел соскучиться по своей работе: он требовал пропуска у студентов гуманитарного колледжа, в то время как эти самые студенты на пропуска хуй ложили.
Как раз передо мной без пропусков проскочила группка из четырех девушек.
- Опять нарушаете! - разворчался охранник. - А вот задняя девушка, - вдруг узнал он меня, - молодец, она...
Девчонки остановились, уставились на меня и захихикали.
- Задняя девушка, - начала самая толстая из них.
"Ну епта, - как-то устало и тоскливо подумал я, - ну что такое, Ллирчег, тебе через два месяца 22 стукнет, ты инженер, оклад у тебя ничего так для первого места работы, а эти ссыкухи еще свой сраный гуманитарный колледж не закончили. Это ты из-за них будешь расстраиваться и комплексовать?"
- Будем знакомы, - кивнул им я и похуярил вверх по лестнице, поскольку опаздывал на работу.
Какой же я охеренно жалкий, если такая маленькая победа над собой вызывает столько самодовольства.Х)
Через какое-то время тактика начала приносить первые плоды. Одному охраннику, помоложе, моя вежливость была до одного места, и в лучшие дни он принужденно здоровался со мной в ответ. Другому охраннику, дядьке за шестьдесят, страдающему неизлечимым синдромом вахтера, моя вежливость и пунктуальность в демонстрации пропуска некисло льстила. Как-то раз он тормознул нас с коллегой и стал расписывать, какой я умница и какие все остальные свиньи, пока я голодно бурчал на него животом.
Это была одна присказка, а вот вторая.
В детстве, отрочестве и юности я был болезненно самолюбив и совсем не умел смеяться над собой. Я был нежен, как ежиное брюшко: оно, может, в грязи и паразитах, но оно все равно "уииии, ежиное пузичко!", и оттого тыкать в него никак нельзя.Малейшая подколка повергала меня в уныние, оскорбительные прозвища заставляли меня мечтать, как я наматываю кишки насмешника на корявую палку, а более изощренные оскорбления вызывали суицидальные мысли, сводящиеся главным образом к продумыванию такой предсмертной записки, благодаря которой мои обидчики будут осуждены по статье "доведение до суицида". В те годы, случись мне попасть в ситуацию, подобную той, когда меня обозвали питбульчиком, я бы зарыдал и убежал. Теперь я гнусно хихикаю и разве что недоумеваю, с какого такого хуя вдруг питбульчик.
Сегодня на вахту заступил охранник с синдромом вахтера. Очевидно, он успел соскучиться по своей работе: он требовал пропуска у студентов гуманитарного колледжа, в то время как эти самые студенты на пропуска хуй ложили.
Как раз передо мной без пропусков проскочила группка из четырех девушек.
- Опять нарушаете! - разворчался охранник. - А вот задняя девушка, - вдруг узнал он меня, - молодец, она...
Девчонки остановились, уставились на меня и захихикали.
- Задняя девушка, - начала самая толстая из них.
"Ну епта, - как-то устало и тоскливо подумал я, - ну что такое, Ллирчег, тебе через два месяца 22 стукнет, ты инженер, оклад у тебя ничего так для первого места работы, а эти ссыкухи еще свой сраный гуманитарный колледж не закончили. Это ты из-за них будешь расстраиваться и комплексовать?"
- Будем знакомы, - кивнул им я и похуярил вверх по лестнице, поскольку опаздывал на работу.
Какой же я охеренно жалкий, если такая маленькая победа над собой вызывает столько самодовольства.Х)
план хитрый, питбульчик - круто, тупые пезды - тупые пезды. все ок :3
например, раздав пизды уебанцам, ты понимаешь, что, "уау, я охуенен, я могу себя уважать"
но это блин как курица и яйцо