Смерть едет на единороге в ад
Совершенно внезапный пиздец.
Очередной образчик невидимого чувства юмора Абсалома-сама, который не имеет ничего общего с такими словами, как One Piece, Ода Эйчиро, Сёнен Джамп, а если вам все-таки так кажется - забудьте эту мысль срочно.
В общем, я пытаюсь донести этим вступлением следующую мысль: Не в обзоры. (Хотя я надеюсь , что никому не придет в голову, что это дохуя ценный вклад в фэндом, который надо донести до широкой публики).
Дамы и господа, я представляю вам шедевр невидимого чувства юмора, сферическую шутку-самосмейку в вакууме сразу от трех авторов: La Forza, Shealine и Ллирчег, и поверьте, что ни одному из авторов не стыдно поставить свое имя рядом с этим пиздецом, потому что у нас нет ни стыда ни совести. (Забудьте о том, что совесть как морально-этическая категория есть у каждого).
Хотел бы я соврать, что в процессе написания ни одного человека не пострадало, но нет, согласно твиттеру, мы убили lady Tyleetael aerLionert и Dr. Noname.
БОЛЬШОЙ КУШ (СПИЗДИЛИ)
читать дальшеБогатство, Слава и Власть. Тот, кто владел всеми сокровищами мира – Царь Флибустьеров Рома Золотой. Слова, сказанные им на краю могилы, лишили весь мир сна, покоя и мужской силушки: «Богатства мои вверяю тому, кто сможет их отыскать. Проебал я их». Так началась Великая Эпоха Флибустьеров.
Глава 1. На заре приключений.
Однажды в колхозе на берегу Черного моря объявились то ли беглые заключенные, то ли еще какой криминальный элемент. Сами же они называли себя флибустьерами. С тех пор закон и порядок оставили это место.
И так разрушительно было их влияние на социум, что как-то раз один мальчик взял сам себя в заложники. Смеркалось.
- Эй, Ленька! Ты чего удумал? – ошеломленно спрашивали селяне, глядя на эту сцену торжества насилия над здравым смыслом.
- ЗАЕБАЛИ! ВСЕ ОПОСТЫЛЕЛО! – вопил мальчик, держа нож около собственного лица, не выдвигая, впрочем, никаких требований к властям.
Ленька Резус, простой сельский пацан, внук председателя колхоза вступал в пубертатный период.
- АААА БЛЯЯЯ БОЛЬНО!!! – в конце концов, Лёня то ли назло всем, то ли в силу каких-то мазохистских наклонностей ткнул себя ножом в лицо, чем изрядно потешил проходящих неподалеку флибустьеров:
- Ты чо, упоротый?
- Выпьем за любовь и наш побег! – раздался тост, перекрывающий звуки застолья и баяна. На секунду шум смолк, чтобы раздаться с новой силой. Флибустьеры пили за свой побег каждый день с тех пор, как оказались в колхозе. Возможно, они даже начали пить за свой побег до того, как сбежали.
Между пьяными криминальными элементами затесался Лёня, который был полон решения вступить в диалог с главой флибустьеров:
- Я суровый! Возьми меня с собой! Я тоже хочу быть флибустьером!
- Ты? Флибустьером? Да ты даже арбуз с колхозной бахчи не стащишь! Флибустьер, воспитанный не в презрении к колхозной собственности – плохой флибустьер, - увещевал его Сима по прозвищу Рыжий, вождь флибустьеров, раввин и просто хороший человек.
- Эй, Леня, не кисни! Мысли позитивно – украл, выпил, в тюрьму! – подколол кто-то из подельников Симы.
- Ну вы, алкоголики, не болтайте глупостей, - строго сказал Сима, после чего спросил у Лёньки:
- Щито, думаешь, по малолетке срок скостят?
Лёня промолчал. Он не слишком разбирался в уголовном кодексе и понятия не имел, с какого возраста начинается полная уголовная ответственность.
С другого конца стола к Лёне обратился главный подпевала Симы Беня Задман.
- Хочешь в нашу еврейскую команду? Да ты даже не обрезанный!
Тем же вечером, когда спиртное подходило к концу, Лёню послали за добавкой, не дав ему ни гроша, но снабдив парой ценных инструкций по основам рэкета и запугивания людей. Сельпо было уже закрыто, и тогда Лёня отправился по местным самогонщикам. У первой же из них, бабки Мартыновны, Лёня повстречал толпу родной сельской гопоты. Якшаться с ними Лёне всегда было западло, малец считал, что способен на большее, а потому в довольно грубой форме попросил их съебнуть от Мартыновны, потому что флибустьерам уже надоело ждать бухла, и они и разгневаться могут. Лёнины земляки, впрочем, не испугались, и Лёнина история могла бы бесславно прерваться, как вдруг на точке и в самом деле появились флибустьеры, которым действительно надоело ждать Лёниного возвращения. Вышло неловко, пару колхозных пришлось отправлять в райцентр в больницу, остальные расползлись по домам.
Сима с Лёней слегка повздорили. Сима утверждал, что теперь Лёня его вечный должник, и требовал от Лёни денег, фамильных драгоценностей и колхозный трактор, а Лёня огрызался, что попал в этот блудняк из-за Симиного тупого поручения и недостаточно четких инструкций. Лодка их нежной дружбы получила несколько пробоин на рифах Симиной жадности.
Той же ночью Лёня, злобно приговаривая: «Ах, арбуз с колхозной бахчи не может стащить?» - украл у флибустьеров ананасоподобный фрукт, который те привезли с собой, и слопал его в одну харю.
Наутро Лёня преобразился. И без того неприятный в общении, Лёня превратился в редкостную скотину. Увидев такие перемены в своем юном поклоннике, Сима полез проверять свой ананас и, естественно, не обнаружил его. Скрежеща зубами и поскуливая от злости, Сима объяснил Лёне, что тот скушал бесовской плод гандон-гандон и стал человеком-гандоном. Лёня ничего не понял, но принял этот факт.
Той же ночью Лёня наворовал яблок в колхозном саду, как бы подтверждая догадки Симы по поводу его новой сущности. В процессе побега Лёня зацепился штанами за забор, повис на нем и был бы схвачен с поличным, но его спас кстати подвернувшийся Сима. Стаскивая мальчишку с забора, Сима посадил себе занозу в ладонь. Эта досадная случайность привела к гангрене, а после - к кустарной операции по ампутации руки по самый локоть. Как только Сима очухался от своей травмы, он собрал манатки и быстренько сбежал вместе с подельниками подальше от Лёни. Лёня помахал ему вслед цинично украденным у Симы соломенным сомбреро, и вернулся к своей увлекательной жизни человека-гондона.
К семнадцати годам Лёне изрядно наскучили его бесчинства, творимые в рамках отдельно взятого колхоза. Лёне отчаянно хотелось славы, богатства и подмять под себя весь мир. Амбициозный молодой человек, само собой, с детства был наслышан о большом куше Ромы Золотого. Его он и решил сделать своей целью на ближайший десяток-другой лет.
Чтобы отметить свое торжественное отбытие, Лёня убил последнего осетра в местном рыбхозе, проорал разгневанным преследователям из числа сотрудников рыбхоза, что станет Царем Флибустьеров, после чего дал дёру, глумливо хохоча.
Так началась эта история.
Глава 2. Лёня по прозвищу Сомбреро.
Путевой дневник Лёни: “В одиночестве юноша бороздит морские просторы. Его первая задача – собрать команду друзей и товарищей, дерзких флибустьеров.”
- Лепотааа! –зычно гаркнул Лёня, оглядев море на предмет проплывающих мимо кораблей. Шёл первый день его плавания.
Чуть позже в этот же день Лёня упал в бочонок, куда полез за квашеной капустой, и застрял там на мертво.
Где-то по соседству на побережье творила бесчинства пани Алевтина Железнодубинко, незаконно прописавшаяся в квартире тихого домашнего мальчика Кирюши.
- Киря! Кто на свете всех милее? – бывало, спрашивала Алевтина.
- Конечно, вы, Алевтина Тарасовна! – мелко трясясь от страха, отвечал Кирюша.
- То-то же! В таком сраче такая красавица жить не может, убери здесь, Киря, на базар сходи, да туфель мой вычисти!
- Зачем его чистить? – изумлялся Киря. - Он и так чистый!
- Так ты его своей кровью испачкал, - объясняла Алевтина и разбивала Кире лицо ударом ноги.
Вот и в этот раз в отработанной схеме ничего не изменилось. Утерев кровь и сопли, Киря пошел на базар, и был так ловко кинут торговкой, что вернулся с базара с целой бочкой квашеной капусты. Когда он стоял перед подъездом и размышлял, как вкатить бочку на третий этаж, на него напали похмельные ханыги с первого этажа, и попытались отжать деньги, а когда выяснилось, что денег у Кирюши не осталось, стали отбирать бочку закуси. Тут у бочки сорвал о крышку, и из нее выскочил, как выскакивают на загнивающем Западе стриптизерши из тортов, Лёня Резус.
- За Родину, за Сталина! – Лёня быстро врубился в ситуацию, озвучил собравшимся свой боевой клич, родившийся в множестве потасовок на танцах в колхозном ДК, и отметелил гопоту.
Алевтина была ярой противницей культа личности Сталина, поэтому, заслышав такие вопли, она спустилась во двор, чтобы навешать люлей недобитому сталинисту.
За годы жизни с Алевтиной Киря потерял остатки чести, совести и человеческого достоинства, а потому он быстренько очернил Алевтину в глазах Лёни, описав ее, как оголтелую антисемитку. С самого детства Лёня увлекался богатой еврейской культурой (что привело к его общению с флибустьерами Симы Рыжего), поэтому ему категорически не понравились подобные умонастроения. Всосавшему с материнским молоком домостроевские устои Лёне было ни разу не западло ударить женщину, что он с большим вкусом проделал несколько раз.
- Ты ударил женщину! – завопила из окна какая-то местная сплетница, с интересом наблюдавшая за развитиемс обытий. – Хулиган! Милицию вызову!
- Я съел бесовской плод “гандон-гандон” и стал человеком-гандоном, мне можно! – оправдался Лёня
- Ну ты отморозок! – изумился Киря.
- Что бы ты понимал, сявка, - важно сказал Лёня. – Я стану царем флибустьеров!
- И заберешь себе потерянный воровской общак шайки Ромки Золотого? Невозможно!
- Я знаю точно: невозможное возможно! – фальшиво пропел Лёня.
Киря почувствовал, как витающее в воздухе вместе с капустным духом безумие сгущается вокруг него, и решил, что в создавшихся условиях вполне можно пуститься во все тяжкие. И Киря поделился с Лёней заветной детской мечтой: пойти в армию, стать прапорщиком и провести остаток жизни в душевном спокойствии и физических нагрузках вопреки запрету маменьки, жаждавшей видеть сына кандидатом наук.
Лёня проявил небывалую для себя деликатность и придержал при себе мнение о тех лохах, что добровольно стремятся в армию.
- Кстати, - травил байки Киря, пока Лёня сосредоточенно отгребал от берег на украденной лодке, - я слышал, что в одной части неподалеку деды особенно лютуют.
- Отлично, - пропыхтел Лёня, - вот туда мы и отправимся.
- Зачем? – не понял Кирюша.
- Вдруг я найду там какого-нибудь отморозка, который станет моим подельником?
Из путевого дневника Лёни Резуса: “Лодка держит курс на военную базу флота”.
Глава 3. Мясник Зиновий.
- Наркоман, что ли? – перепугался Кирилл. – Они ж там один другого хлеще! Взять хотя бы Зиновия Л’Оленева, которому в один прекрасный день не удалось сбежать от военкомата! Браконьер! Мясник! Сатанист! Сущий бес!
- Заебок, - сказал Лёня. – Думаю, мы сойдемся характерами.
Первым, что они увидели, аккуратно проникнув на охраняемую территорию секретного военного объекта, была черная волга, бессмысленно ездящая по плацу кругами. За рулем Волги сидел мальчик-мажор, стиляга по имени Хаврон, сын местного прапорщика. Кажется невероятным, чтобы сын прапорщика мог быть мажором, даже если этот прапорщик взяточник, рэкетир и контрабандист, но Хаврон был редким исключением из правил.
Немного полюбовавшись на это во всех отношениях примечательное зрелище, Лёня и Кирюша отправились на поиски потенциальных криминальных элементов. Искать пришлось недолго: перед одной из казарм они обнаружили стремного качка в дурацкой неуставной одежде, глумливо привязанного к кресту. Распятый бросил на них взгляд, полный ненависти ко всему сущему. Киря обмочился. По этому тонкому намеку Лёня понял, что перед ними Зиновий собственной персоной.
- Ну он вообще адский! – одобрил Лёня.
- Подойди, путник, и ослабь веревки, если хочешь узнать, что значит реально адский. Не бойся, я тебе ничего не сделаю. Я здесь десятый день, и еле на ногах стою, - Зиновий криво ухмыльнулся, что должно было означать дружелюбную улыбку.
«Позитивный настрой, как у настоящего флибустьера,» - мысленно одобрил Лёня, но вслух ничего не сказал.
- Я отплачу, - посулил Зиновий. – Зарублю какую-нибудь старушку, а кошелек тебе отдам. Не лгу. Даю слово.
- И ты на это поведешься? – взвыл обоссаный Киря. – Он же тебя первого порешит!
- Не порешит, - ухмыльнулся Лёня. – Ему слабо.
- Что? – охуел Зиновий, который не встречал такого хамства с тех пор, как он в последний раз был в трамвае.
Тут их беседу грубо прервали. Через забор перелезла маленькая девочка и направилась к распятию. Она достала из-за пазухи какой-то кулек, развернула и торжественно протянула Зиновию. Внутри была паскудного вида субстанция, с которой, казалось, совершали какие-то противоестественные действия.
- Это что еще за нахуй? – не сдержал изумления Зиновий.
- Пельмешки, - сказала девочка. – Я слепила их для тебя.
- Я не голоден, - соврал Зиновий.
- Но я так старалась! – принялась давить на жалость девочка.
Словно волшебный защитник нежных детских чувств, в мизансцену ворвался Хаврон.
- О! Хавчик! – обрадовался он и ломанулся было в сторону девочки, но как только разглядел, что за вещество находится в кульке, резко притормозил свое движение. – Это что еще за нахуй? – спросил он, немного нервно глядя на пельмени.
- Это пельмешки! – окончательно расстроилась девочка и заплакала.
- Реветь она еще тут будет, - разгневался Хаврон, выхватил у девочки кулек и отшвырнул его подальше, пока гнусная пародия на еду не начала подавать признаки жизни. – А ну пошла вон отсюда! Какие-то долбоебские коллективы шляются по режимному объекту! Папа бы за такое расстрелял! – Девочку вышвырнули за ворота, вся собравшаяся публика немного меланхолично проводила взглядами ее полет. – А ты виси себе тут, сатанюга-онанюга! – Хаврон сорвал злость на беспомощном Зиновии и удалился.
- Что пялишься? – вызверился Зиновий на ни в чем не повинном в данном случае Лёне. –Вали отсюда, пока не расстреляли.
- Слушай, есть реальная тема, - сказал Лёня, начисто проигнорировав предыдущую реплику. – Большой куш – слышал о нем?
- Спекуляция джинсой? – предположил Зиновий.
- Нет, большой куш Ромы Золотого, - объяснил Лёня.
- И что? Хочешь отвязать меня, чтоб я стал твоим подельником?
- Очень надо, - отбрехался Лёня, не желая иметь ничего общего с человеком, который считает спекуляцию джинсой реальной темой. – Киря вон говорит, что ты вообще без башни. Лучше найду кого поспокойнее.
- Ну есть чутка, - признался Зиновий с затаенной гордостью. - Только я все равно с тобой бы не пошел. У меня были планы на ближайшие лет десять – создать крутейшую религию имени себя. Решил начать с мученических подвигов. Провисю тут месяцок, и свинчу по воде, аки по воде.
- Клево! – восхитился Лёня, втайне питающий слабость к истории религий, и испытавший некислый восторг при мысли о том, что мог бы стать очевидцем зарождения новой.
- Эй, - окликнул Зиновий, когда Лёня уже уходил. – Передай девчонке, что Сатана принял ее подношение. Я тут вроде как паству собираю, - признался он.
- Угу, - соврал Лёня, и выкинул поручение из головы, как только покинул территорию части. Им овладела новая мысль – сходить на танцы в местном ДК или клубе. Где, как не около танцулек, можно найти любителей набить друг другу рожи? Разве что у вино-водочного, но визит туда Лёня решил отложить на потом.
Вызнав, где народ культурно отдыхает, Лёня направился туда, и узнал, что этим вечером местный клуб занят Хавроном Моргановым, который устраивал очередную закрытую вечеринку. Лёню крайне огорчили подобные манеры, перенятые у загнивающего запада, и в рамках борьбы с гидрой капитализма он ввалил сперва Хаврону, а потом и прочим собравшимся.
- Совсем стыд потеряли, сытая скотина, - бурчал он, раздавая сочные тумаки. – Уж лучше корешиться с полоумными сектантами, чем с этакой швалью в клешах.
К концу избиения идея взять Зиновия в подельники вновь обрела прежнюю привлекательность и даже заиграла новыми красками.
Очередной образчик невидимого чувства юмора Абсалома-сама, который не имеет ничего общего с такими словами, как One Piece, Ода Эйчиро, Сёнен Джамп, а если вам все-таки так кажется - забудьте эту мысль срочно.
В общем, я пытаюсь донести этим вступлением следующую мысль: Не в обзоры. (Хотя я надеюсь , что никому не придет в голову, что это дохуя ценный вклад в фэндом, который надо донести до широкой публики).
Дамы и господа, я представляю вам шедевр невидимого чувства юмора, сферическую шутку-самосмейку в вакууме сразу от трех авторов: La Forza, Shealine и Ллирчег, и поверьте, что ни одному из авторов не стыдно поставить свое имя рядом с этим пиздецом, потому что у нас нет ни стыда ни совести. (Забудьте о том, что совесть как морально-этическая категория есть у каждого).
Хотел бы я соврать, что в процессе написания ни одного человека не пострадало, но нет, согласно твиттеру, мы убили lady Tyleetael aerLionert и Dr. Noname.
БОЛЬШОЙ КУШ (СПИЗДИЛИ)
читать дальшеБогатство, Слава и Власть. Тот, кто владел всеми сокровищами мира – Царь Флибустьеров Рома Золотой. Слова, сказанные им на краю могилы, лишили весь мир сна, покоя и мужской силушки: «Богатства мои вверяю тому, кто сможет их отыскать. Проебал я их». Так началась Великая Эпоха Флибустьеров.
Глава 1. На заре приключений.
Однажды в колхозе на берегу Черного моря объявились то ли беглые заключенные, то ли еще какой криминальный элемент. Сами же они называли себя флибустьерами. С тех пор закон и порядок оставили это место.
И так разрушительно было их влияние на социум, что как-то раз один мальчик взял сам себя в заложники. Смеркалось.
- Эй, Ленька! Ты чего удумал? – ошеломленно спрашивали селяне, глядя на эту сцену торжества насилия над здравым смыслом.
- ЗАЕБАЛИ! ВСЕ ОПОСТЫЛЕЛО! – вопил мальчик, держа нож около собственного лица, не выдвигая, впрочем, никаких требований к властям.
Ленька Резус, простой сельский пацан, внук председателя колхоза вступал в пубертатный период.
- АААА БЛЯЯЯ БОЛЬНО!!! – в конце концов, Лёня то ли назло всем, то ли в силу каких-то мазохистских наклонностей ткнул себя ножом в лицо, чем изрядно потешил проходящих неподалеку флибустьеров:
- Ты чо, упоротый?
- Выпьем за любовь и наш побег! – раздался тост, перекрывающий звуки застолья и баяна. На секунду шум смолк, чтобы раздаться с новой силой. Флибустьеры пили за свой побег каждый день с тех пор, как оказались в колхозе. Возможно, они даже начали пить за свой побег до того, как сбежали.
Между пьяными криминальными элементами затесался Лёня, который был полон решения вступить в диалог с главой флибустьеров:
- Я суровый! Возьми меня с собой! Я тоже хочу быть флибустьером!
- Ты? Флибустьером? Да ты даже арбуз с колхозной бахчи не стащишь! Флибустьер, воспитанный не в презрении к колхозной собственности – плохой флибустьер, - увещевал его Сима по прозвищу Рыжий, вождь флибустьеров, раввин и просто хороший человек.
- Эй, Леня, не кисни! Мысли позитивно – украл, выпил, в тюрьму! – подколол кто-то из подельников Симы.
- Ну вы, алкоголики, не болтайте глупостей, - строго сказал Сима, после чего спросил у Лёньки:
- Щито, думаешь, по малолетке срок скостят?
Лёня промолчал. Он не слишком разбирался в уголовном кодексе и понятия не имел, с какого возраста начинается полная уголовная ответственность.
С другого конца стола к Лёне обратился главный подпевала Симы Беня Задман.
- Хочешь в нашу еврейскую команду? Да ты даже не обрезанный!
Тем же вечером, когда спиртное подходило к концу, Лёню послали за добавкой, не дав ему ни гроша, но снабдив парой ценных инструкций по основам рэкета и запугивания людей. Сельпо было уже закрыто, и тогда Лёня отправился по местным самогонщикам. У первой же из них, бабки Мартыновны, Лёня повстречал толпу родной сельской гопоты. Якшаться с ними Лёне всегда было западло, малец считал, что способен на большее, а потому в довольно грубой форме попросил их съебнуть от Мартыновны, потому что флибустьерам уже надоело ждать бухла, и они и разгневаться могут. Лёнины земляки, впрочем, не испугались, и Лёнина история могла бы бесславно прерваться, как вдруг на точке и в самом деле появились флибустьеры, которым действительно надоело ждать Лёниного возвращения. Вышло неловко, пару колхозных пришлось отправлять в райцентр в больницу, остальные расползлись по домам.
Сима с Лёней слегка повздорили. Сима утверждал, что теперь Лёня его вечный должник, и требовал от Лёни денег, фамильных драгоценностей и колхозный трактор, а Лёня огрызался, что попал в этот блудняк из-за Симиного тупого поручения и недостаточно четких инструкций. Лодка их нежной дружбы получила несколько пробоин на рифах Симиной жадности.
Той же ночью Лёня, злобно приговаривая: «Ах, арбуз с колхозной бахчи не может стащить?» - украл у флибустьеров ананасоподобный фрукт, который те привезли с собой, и слопал его в одну харю.
Наутро Лёня преобразился. И без того неприятный в общении, Лёня превратился в редкостную скотину. Увидев такие перемены в своем юном поклоннике, Сима полез проверять свой ананас и, естественно, не обнаружил его. Скрежеща зубами и поскуливая от злости, Сима объяснил Лёне, что тот скушал бесовской плод гандон-гандон и стал человеком-гандоном. Лёня ничего не понял, но принял этот факт.
Той же ночью Лёня наворовал яблок в колхозном саду, как бы подтверждая догадки Симы по поводу его новой сущности. В процессе побега Лёня зацепился штанами за забор, повис на нем и был бы схвачен с поличным, но его спас кстати подвернувшийся Сима. Стаскивая мальчишку с забора, Сима посадил себе занозу в ладонь. Эта досадная случайность привела к гангрене, а после - к кустарной операции по ампутации руки по самый локоть. Как только Сима очухался от своей травмы, он собрал манатки и быстренько сбежал вместе с подельниками подальше от Лёни. Лёня помахал ему вслед цинично украденным у Симы соломенным сомбреро, и вернулся к своей увлекательной жизни человека-гондона.
К семнадцати годам Лёне изрядно наскучили его бесчинства, творимые в рамках отдельно взятого колхоза. Лёне отчаянно хотелось славы, богатства и подмять под себя весь мир. Амбициозный молодой человек, само собой, с детства был наслышан о большом куше Ромы Золотого. Его он и решил сделать своей целью на ближайший десяток-другой лет.
Чтобы отметить свое торжественное отбытие, Лёня убил последнего осетра в местном рыбхозе, проорал разгневанным преследователям из числа сотрудников рыбхоза, что станет Царем Флибустьеров, после чего дал дёру, глумливо хохоча.
Так началась эта история.
Глава 2. Лёня по прозвищу Сомбреро.
Путевой дневник Лёни: “В одиночестве юноша бороздит морские просторы. Его первая задача – собрать команду друзей и товарищей, дерзких флибустьеров.”
- Лепотааа! –зычно гаркнул Лёня, оглядев море на предмет проплывающих мимо кораблей. Шёл первый день его плавания.
Чуть позже в этот же день Лёня упал в бочонок, куда полез за квашеной капустой, и застрял там на мертво.
Где-то по соседству на побережье творила бесчинства пани Алевтина Железнодубинко, незаконно прописавшаяся в квартире тихого домашнего мальчика Кирюши.
- Киря! Кто на свете всех милее? – бывало, спрашивала Алевтина.
- Конечно, вы, Алевтина Тарасовна! – мелко трясясь от страха, отвечал Кирюша.
- То-то же! В таком сраче такая красавица жить не может, убери здесь, Киря, на базар сходи, да туфель мой вычисти!
- Зачем его чистить? – изумлялся Киря. - Он и так чистый!
- Так ты его своей кровью испачкал, - объясняла Алевтина и разбивала Кире лицо ударом ноги.
Вот и в этот раз в отработанной схеме ничего не изменилось. Утерев кровь и сопли, Киря пошел на базар, и был так ловко кинут торговкой, что вернулся с базара с целой бочкой квашеной капусты. Когда он стоял перед подъездом и размышлял, как вкатить бочку на третий этаж, на него напали похмельные ханыги с первого этажа, и попытались отжать деньги, а когда выяснилось, что денег у Кирюши не осталось, стали отбирать бочку закуси. Тут у бочки сорвал о крышку, и из нее выскочил, как выскакивают на загнивающем Западе стриптизерши из тортов, Лёня Резус.
- За Родину, за Сталина! – Лёня быстро врубился в ситуацию, озвучил собравшимся свой боевой клич, родившийся в множестве потасовок на танцах в колхозном ДК, и отметелил гопоту.
Алевтина была ярой противницей культа личности Сталина, поэтому, заслышав такие вопли, она спустилась во двор, чтобы навешать люлей недобитому сталинисту.
За годы жизни с Алевтиной Киря потерял остатки чести, совести и человеческого достоинства, а потому он быстренько очернил Алевтину в глазах Лёни, описав ее, как оголтелую антисемитку. С самого детства Лёня увлекался богатой еврейской культурой (что привело к его общению с флибустьерами Симы Рыжего), поэтому ему категорически не понравились подобные умонастроения. Всосавшему с материнским молоком домостроевские устои Лёне было ни разу не западло ударить женщину, что он с большим вкусом проделал несколько раз.
- Ты ударил женщину! – завопила из окна какая-то местная сплетница, с интересом наблюдавшая за развитиемс обытий. – Хулиган! Милицию вызову!
- Я съел бесовской плод “гандон-гандон” и стал человеком-гандоном, мне можно! – оправдался Лёня
- Ну ты отморозок! – изумился Киря.
- Что бы ты понимал, сявка, - важно сказал Лёня. – Я стану царем флибустьеров!
- И заберешь себе потерянный воровской общак шайки Ромки Золотого? Невозможно!
- Я знаю точно: невозможное возможно! – фальшиво пропел Лёня.
Киря почувствовал, как витающее в воздухе вместе с капустным духом безумие сгущается вокруг него, и решил, что в создавшихся условиях вполне можно пуститься во все тяжкие. И Киря поделился с Лёней заветной детской мечтой: пойти в армию, стать прапорщиком и провести остаток жизни в душевном спокойствии и физических нагрузках вопреки запрету маменьки, жаждавшей видеть сына кандидатом наук.
Лёня проявил небывалую для себя деликатность и придержал при себе мнение о тех лохах, что добровольно стремятся в армию.
- Кстати, - травил байки Киря, пока Лёня сосредоточенно отгребал от берег на украденной лодке, - я слышал, что в одной части неподалеку деды особенно лютуют.
- Отлично, - пропыхтел Лёня, - вот туда мы и отправимся.
- Зачем? – не понял Кирюша.
- Вдруг я найду там какого-нибудь отморозка, который станет моим подельником?
Из путевого дневника Лёни Резуса: “Лодка держит курс на военную базу флота”.
Глава 3. Мясник Зиновий.
- Наркоман, что ли? – перепугался Кирилл. – Они ж там один другого хлеще! Взять хотя бы Зиновия Л’Оленева, которому в один прекрасный день не удалось сбежать от военкомата! Браконьер! Мясник! Сатанист! Сущий бес!
- Заебок, - сказал Лёня. – Думаю, мы сойдемся характерами.
Первым, что они увидели, аккуратно проникнув на охраняемую территорию секретного военного объекта, была черная волга, бессмысленно ездящая по плацу кругами. За рулем Волги сидел мальчик-мажор, стиляга по имени Хаврон, сын местного прапорщика. Кажется невероятным, чтобы сын прапорщика мог быть мажором, даже если этот прапорщик взяточник, рэкетир и контрабандист, но Хаврон был редким исключением из правил.
Немного полюбовавшись на это во всех отношениях примечательное зрелище, Лёня и Кирюша отправились на поиски потенциальных криминальных элементов. Искать пришлось недолго: перед одной из казарм они обнаружили стремного качка в дурацкой неуставной одежде, глумливо привязанного к кресту. Распятый бросил на них взгляд, полный ненависти ко всему сущему. Киря обмочился. По этому тонкому намеку Лёня понял, что перед ними Зиновий собственной персоной.
- Ну он вообще адский! – одобрил Лёня.
- Подойди, путник, и ослабь веревки, если хочешь узнать, что значит реально адский. Не бойся, я тебе ничего не сделаю. Я здесь десятый день, и еле на ногах стою, - Зиновий криво ухмыльнулся, что должно было означать дружелюбную улыбку.
«Позитивный настрой, как у настоящего флибустьера,» - мысленно одобрил Лёня, но вслух ничего не сказал.
- Я отплачу, - посулил Зиновий. – Зарублю какую-нибудь старушку, а кошелек тебе отдам. Не лгу. Даю слово.
- И ты на это поведешься? – взвыл обоссаный Киря. – Он же тебя первого порешит!
- Не порешит, - ухмыльнулся Лёня. – Ему слабо.
- Что? – охуел Зиновий, который не встречал такого хамства с тех пор, как он в последний раз был в трамвае.
Тут их беседу грубо прервали. Через забор перелезла маленькая девочка и направилась к распятию. Она достала из-за пазухи какой-то кулек, развернула и торжественно протянула Зиновию. Внутри была паскудного вида субстанция, с которой, казалось, совершали какие-то противоестественные действия.
- Это что еще за нахуй? – не сдержал изумления Зиновий.
- Пельмешки, - сказала девочка. – Я слепила их для тебя.
- Я не голоден, - соврал Зиновий.
- Но я так старалась! – принялась давить на жалость девочка.
Словно волшебный защитник нежных детских чувств, в мизансцену ворвался Хаврон.
- О! Хавчик! – обрадовался он и ломанулся было в сторону девочки, но как только разглядел, что за вещество находится в кульке, резко притормозил свое движение. – Это что еще за нахуй? – спросил он, немного нервно глядя на пельмени.
- Это пельмешки! – окончательно расстроилась девочка и заплакала.
- Реветь она еще тут будет, - разгневался Хаврон, выхватил у девочки кулек и отшвырнул его подальше, пока гнусная пародия на еду не начала подавать признаки жизни. – А ну пошла вон отсюда! Какие-то долбоебские коллективы шляются по режимному объекту! Папа бы за такое расстрелял! – Девочку вышвырнули за ворота, вся собравшаяся публика немного меланхолично проводила взглядами ее полет. – А ты виси себе тут, сатанюга-онанюга! – Хаврон сорвал злость на беспомощном Зиновии и удалился.
- Что пялишься? – вызверился Зиновий на ни в чем не повинном в данном случае Лёне. –Вали отсюда, пока не расстреляли.
- Слушай, есть реальная тема, - сказал Лёня, начисто проигнорировав предыдущую реплику. – Большой куш – слышал о нем?
- Спекуляция джинсой? – предположил Зиновий.
- Нет, большой куш Ромы Золотого, - объяснил Лёня.
- И что? Хочешь отвязать меня, чтоб я стал твоим подельником?
- Очень надо, - отбрехался Лёня, не желая иметь ничего общего с человеком, который считает спекуляцию джинсой реальной темой. – Киря вон говорит, что ты вообще без башни. Лучше найду кого поспокойнее.
- Ну есть чутка, - признался Зиновий с затаенной гордостью. - Только я все равно с тобой бы не пошел. У меня были планы на ближайшие лет десять – создать крутейшую религию имени себя. Решил начать с мученических подвигов. Провисю тут месяцок, и свинчу по воде, аки по воде.
- Клево! – восхитился Лёня, втайне питающий слабость к истории религий, и испытавший некислый восторг при мысли о том, что мог бы стать очевидцем зарождения новой.
- Эй, - окликнул Зиновий, когда Лёня уже уходил. – Передай девчонке, что Сатана принял ее подношение. Я тут вроде как паству собираю, - признался он.
- Угу, - соврал Лёня, и выкинул поручение из головы, как только покинул территорию части. Им овладела новая мысль – сходить на танцы в местном ДК или клубе. Где, как не около танцулек, можно найти любителей набить друг другу рожи? Разве что у вино-водочного, но визит туда Лёня решил отложить на потом.
Вызнав, где народ культурно отдыхает, Лёня направился туда, и узнал, что этим вечером местный клуб занят Хавроном Моргановым, который устраивал очередную закрытую вечеринку. Лёню крайне огорчили подобные манеры, перенятые у загнивающего запада, и в рамках борьбы с гидрой капитализма он ввалил сперва Хаврону, а потом и прочим собравшимся.
- Совсем стыд потеряли, сытая скотина, - бурчал он, раздавая сочные тумаки. – Уж лучше корешиться с полоумными сектантами, чем с этакой швалью в клешах.
К концу избиения идея взять Зиновия в подельники вновь обрела прежнюю привлекательность и даже заиграла новыми красками.
@темы: анальный рашпиль, волшебный фейерверк искрящегося остроумия и радости
-
-
14.11.2011 в 15:33люди. проду. серьезно. хотя бы сбор всех флибустьеров вместе.
потому что.
-
-
14.11.2011 в 15:40мы еще и некрофилы? Простите.
вообще всех? То есть нам надо написать это до Жуткой Баржи и Бори Трупака? О____О
-
-
14.11.2011 в 15:46дозволяюну просто. товарищи. это же эпично до такой степени, что я не знаю, как теперь стоять рядом и дышать с вами одним воздухом.
-
-
14.11.2011 в 16:32Это даже фееричнее, чем весь ты сам есть.
-
-
14.11.2011 в 16:40Seconte, я категорически протестую! Этот пиздец - среднее арифметическое фееричности трех людей. смею думать, что я столь же фееричен, сколь и мои друзья, а значит, мы с этим опусом одинаково фееричны.
-
-
14.11.2011 в 17:12Присоединяюсь к жаждущим проды.
-
-
14.11.2011 в 18:41-
-
14.11.2011 в 18:45-
-
14.11.2011 в 19:28вы реально пизданулись
-
-
14.11.2011 в 19:31шедевр невидимого чувства юмора, сферическую шутку-самосмейку в вакуумеи одному из авторов не стыдно поставить свое имя рядом с этим пиздецом, потому что у нас нет ни стыда ни совести.
И даже так:
-
-
15.11.2011 в 06:13Боже, вы такие охуенные