Смерть едет на единороге в ад
Продолжаем сновидческую феерию.
Давненько я не спал по 10-12 часов несколько дней подряд, а между тем, это мой нормальный режим сна. Другое дело, что бодрствовать перед этим те же 12 часов - это как-то мало.
Снился мне человек-феерия, какой-то избалованный сын богатых родителей, нечто вроде Тамаки Суо.
читать дальшеНет, дело происходило не в школе, даже хост-клуба никакого не было, а были летние каникулы. начало июня, странный для этого времени года холод, дожди. Почему-то станция метро "Первомайская", отчетливо осело, как я выхожу из квартиры, шлепаю под дождем по лужам до метро, одна остановка, потом еще минут пятнадцать бега под дождем, и вот я тихонечко скребусь в черный ход, ловлю слугу за локоток, прошу у него высушить мою одежду, напяливаю снятые где-то тут же, в подсобных помещениях, дорогие вещи, и выхожу на территорию Принца и его челяди. За принцем посылают, он возвращается от парадной двери, укоризненно тычет в меня пальцем: я опять не смог тебя подкараулить! Ты что, через окно влезаешь?
Почему-то мы все звали его Принцем, я и не знал, кажется, его настоящего имени. Впрочем, возможно, это и было его имя.
Нас было, кажется, пятеро, с его невестой - шестеро. Все пятеро были из бедных семей, все пятеро были подобраны из жалости и содержались поначалу на деньги Принца, но чуть позже, опять же, при финансовой поддержке Принца, бедные родители бедных детей разбогатели, и дети занимали положение друзей Принца по праву богатства. Что же до меня, то я только-только был введен в круг общения Принца, и я точно знал, что моя тетка (а во сне я жил именно с ней, кажется, дело происходило в 2007 году) никогда не примет денег у этого богатея. Ну и я старался не принимать, ни вещей, ни чего-либо другого, хоть это не было ни подачкой, ни милостыней, ни жалостью - просто Принц не мог по-другому, не представлял, как можно иметь что-то хорошее и не делиться этим чем-то с другим.
Возможно, он действительно был принцем. Тонкий, изящный, аристократичный, немножко с прибабахом, немного наивный, немного мудрый - все это делало его не принцем из тех исторических фигур, которые рубят друг другу головы, подсыпают в питье яд и подсиживают других претендентов на трон, но из тех, которые бывают в сказках, которые женятся на замечательных девушках и живут долго и счастливо. Да и творилось вокруг него всегда такое, что затрудняешься сказать, то ли это чудеса науки, то ли магия. Рядом с ним очень легко верилось, что магия.
Если говорить о женитьбе на замечательной девушке... мне всегда казалось, что Принцу не повезло с невестой. Если он был самым настоящим принцем, то она, скорее, напоминала одну из тех капризных, балованных и довольно невежественных принцесс, которые обычно бывают отрицательными героинями. О да, она была красива - но кукольной красотой, застывшей, естественное выражение эмоций ее портило, глаза она полуприкрывала, полу-улыбалась, полуплакала, все делала наполовину, ровно настолько, чтобы ее ничто не портило. В те моменты, когда она позволяла себе гневаться на полную катушку (а только это она, кажется, и умела делать на полную), она становилась по-настоящему страшна. Вспышки ее гнева всегда были коротки и направлены лишь на Принца, остальные, видимо, не были достойны. Принца после них всегда ощутимо потряхивало, но он старался улыбаться и говорил, что, по крайней мере, она искренна с ним и не скрывает своих эмоций. Мы, пятеро, невесту не любили.
Да я и не уверен, что мы любили Принца. Мы, скорее, были похожи на бродяг, которые темной ненастной ночью в лесу натыкаются на избушку, а там не только есть добрый хозяин, который кормит, поит, топит баньку и укладывает спать, но и ты сам ешь-пьешь-моешься-ложишься спать, будучи уверенным, что это не колдун, не людоед или какая-нибудь другая тварь, а просто такой прекраснодушный дурак, который помогает незнакомым бродягам. Короче говоря, это было больше, чем любовь, наверное.
Между собой мы приятельствовали. Попыток подсидеть друг друга не было. Конечно, мы испытывали друг друга, тем более что благодаря достижениям науки и магии скользких ситуаций можно было смоделировать множество, но, тем не менее, ни один из нас не показывал себя полным куском дерьма, маленьким дерьмишком, разве что. Но, в общем-то, затевалось это всякий раз ради того, чтобы знать, как испытуемый поведет себя по отношению к Принцу. Личной ревности практически не наблюдалось, Принца хватало на всех.
Принц не выделял никого из нас, и в то же время выделял каждого. Он был тактильный, страшно тактильный, и, тем не менее, в присутствии его невесты он не давался в руки никому, кроме нее. К каждому из нас у него был свой подход, меня, замкнутого и унылого тщедушного ботаника, он дразнил, говоря, что такие занудные персонажи, как я, в конце должны оказаться девочками, творил еще какие-то такие же милые глупости.
Что еще? Лица все смазаны, как обычно и бывает после пробуждения, приключения наши вне сна кажутся нелогичными и абсурдными.
Два эпизода, которые кажутся слишком личными и слишком глупыми, но которые, пожалуй, могу рассказать.
Первый - меня вызывают к отцу Принца. Это обычный седеющий усталый мужчина, возможно, его костюм стоит, как три года обучения в университете, но я в этом не разбираюсь. Он встает, пожимает мне руку, предлагает присесть, выпить чаю,беседует со мной о чем-то, и, наконец, благодарит меня за то, что я терплю его взбалмошного сына. А я, перед тем, как уйти, кланяюсь ему... как-то по-японски, и благодарю за то, что он сумел вырастить такого замечательного сына.
Второй эпизод: вечер, я тороплюсь на метро, бегаю по подсобным помещениям взад и вперед в поисках своей обычной одежды, нахожу, достаю часы: метро уже закрыто, я задержался.
На улице опять дождь.
Выхожу под козырек черного хода, прикрываю дверь, достаю пачку сигарет, закуриваю, думаю о том, как долго еще идти до дома. От стены отлепляется фигура, это Принц, он вымок до нитки. Подходит, треплет меня по волосам, говорит, что он уже миллион раз повторял мне, чтобы я ходил через парадный вход, говорит, что через парадный вход мало кто входит, и поэтому ему, входу, очень грустно. "Вы такой фантазер, Ваше Высочество!" - говорю я, хочу выбросить сигарету. Он перехватывает мою руку, отбирает сигарету, неумело затягивается, кашляет, но докуривает до конца, говорит, давясь кашлем, что сигарете тоже грустно.
Беру его под руку, веду в этот огромный опустевший на ночь дом, нахожу полотенца, раздеваю его (он стоит, не шевелясь, уронив голову, мокрые золотистые пряди занавешивают лицо), вытираю его. "И мне тоже грустно," - говорит Принц. От него пахнет дождем и табаком, и еще каким-то страшно девчачьим шампунем. Я обнимаю его, тыкаюсь носом куда-то в плечо и начинаю негромко читать наизусть "Маленького Принца". Дохожу до Лисьего "Пожалуйста, приручи меня". Он начинает шептать горячо, сбивчиво: "- Я бы рад, - отвечал Маленький принц, - но у меня так мало времени. Мне еще надо найти друзей и узнать разные вещи."
"Понимаешь?" - спросил он. Я кивнул. "Я буду курить," - сказал он. "Не надо, - сказал я. - Лучше я буду." - "А я буду смотреть на курящих и буду вспоминать тебя". - "Да". - "Ты докуривай сигареты, им же грустно". - "Мне тоже грустно". - "И мне. А теперь тебе пора. Про". Он говорил то ли "прощай", то ли "просыпайся". И я проснулся.
Давненько я не спал по 10-12 часов несколько дней подряд, а между тем, это мой нормальный режим сна. Другое дело, что бодрствовать перед этим те же 12 часов - это как-то мало.
Снился мне человек-феерия, какой-то избалованный сын богатых родителей, нечто вроде Тамаки Суо.
читать дальшеНет, дело происходило не в школе, даже хост-клуба никакого не было, а были летние каникулы. начало июня, странный для этого времени года холод, дожди. Почему-то станция метро "Первомайская", отчетливо осело, как я выхожу из квартиры, шлепаю под дождем по лужам до метро, одна остановка, потом еще минут пятнадцать бега под дождем, и вот я тихонечко скребусь в черный ход, ловлю слугу за локоток, прошу у него высушить мою одежду, напяливаю снятые где-то тут же, в подсобных помещениях, дорогие вещи, и выхожу на территорию Принца и его челяди. За принцем посылают, он возвращается от парадной двери, укоризненно тычет в меня пальцем: я опять не смог тебя подкараулить! Ты что, через окно влезаешь?
Почему-то мы все звали его Принцем, я и не знал, кажется, его настоящего имени. Впрочем, возможно, это и было его имя.
Нас было, кажется, пятеро, с его невестой - шестеро. Все пятеро были из бедных семей, все пятеро были подобраны из жалости и содержались поначалу на деньги Принца, но чуть позже, опять же, при финансовой поддержке Принца, бедные родители бедных детей разбогатели, и дети занимали положение друзей Принца по праву богатства. Что же до меня, то я только-только был введен в круг общения Принца, и я точно знал, что моя тетка (а во сне я жил именно с ней, кажется, дело происходило в 2007 году) никогда не примет денег у этого богатея. Ну и я старался не принимать, ни вещей, ни чего-либо другого, хоть это не было ни подачкой, ни милостыней, ни жалостью - просто Принц не мог по-другому, не представлял, как можно иметь что-то хорошее и не делиться этим чем-то с другим.
Возможно, он действительно был принцем. Тонкий, изящный, аристократичный, немножко с прибабахом, немного наивный, немного мудрый - все это делало его не принцем из тех исторических фигур, которые рубят друг другу головы, подсыпают в питье яд и подсиживают других претендентов на трон, но из тех, которые бывают в сказках, которые женятся на замечательных девушках и живут долго и счастливо. Да и творилось вокруг него всегда такое, что затрудняешься сказать, то ли это чудеса науки, то ли магия. Рядом с ним очень легко верилось, что магия.
Если говорить о женитьбе на замечательной девушке... мне всегда казалось, что Принцу не повезло с невестой. Если он был самым настоящим принцем, то она, скорее, напоминала одну из тех капризных, балованных и довольно невежественных принцесс, которые обычно бывают отрицательными героинями. О да, она была красива - но кукольной красотой, застывшей, естественное выражение эмоций ее портило, глаза она полуприкрывала, полу-улыбалась, полуплакала, все делала наполовину, ровно настолько, чтобы ее ничто не портило. В те моменты, когда она позволяла себе гневаться на полную катушку (а только это она, кажется, и умела делать на полную), она становилась по-настоящему страшна. Вспышки ее гнева всегда были коротки и направлены лишь на Принца, остальные, видимо, не были достойны. Принца после них всегда ощутимо потряхивало, но он старался улыбаться и говорил, что, по крайней мере, она искренна с ним и не скрывает своих эмоций. Мы, пятеро, невесту не любили.
Да я и не уверен, что мы любили Принца. Мы, скорее, были похожи на бродяг, которые темной ненастной ночью в лесу натыкаются на избушку, а там не только есть добрый хозяин, который кормит, поит, топит баньку и укладывает спать, но и ты сам ешь-пьешь-моешься-ложишься спать, будучи уверенным, что это не колдун, не людоед или какая-нибудь другая тварь, а просто такой прекраснодушный дурак, который помогает незнакомым бродягам. Короче говоря, это было больше, чем любовь, наверное.
Между собой мы приятельствовали. Попыток подсидеть друг друга не было. Конечно, мы испытывали друг друга, тем более что благодаря достижениям науки и магии скользких ситуаций можно было смоделировать множество, но, тем не менее, ни один из нас не показывал себя полным куском дерьма, маленьким дерьмишком, разве что. Но, в общем-то, затевалось это всякий раз ради того, чтобы знать, как испытуемый поведет себя по отношению к Принцу. Личной ревности практически не наблюдалось, Принца хватало на всех.
Принц не выделял никого из нас, и в то же время выделял каждого. Он был тактильный, страшно тактильный, и, тем не менее, в присутствии его невесты он не давался в руки никому, кроме нее. К каждому из нас у него был свой подход, меня, замкнутого и унылого тщедушного ботаника, он дразнил, говоря, что такие занудные персонажи, как я, в конце должны оказаться девочками, творил еще какие-то такие же милые глупости.
Что еще? Лица все смазаны, как обычно и бывает после пробуждения, приключения наши вне сна кажутся нелогичными и абсурдными.
Два эпизода, которые кажутся слишком личными и слишком глупыми, но которые, пожалуй, могу рассказать.
Первый - меня вызывают к отцу Принца. Это обычный седеющий усталый мужчина, возможно, его костюм стоит, как три года обучения в университете, но я в этом не разбираюсь. Он встает, пожимает мне руку, предлагает присесть, выпить чаю,беседует со мной о чем-то, и, наконец, благодарит меня за то, что я терплю его взбалмошного сына. А я, перед тем, как уйти, кланяюсь ему... как-то по-японски, и благодарю за то, что он сумел вырастить такого замечательного сына.
Второй эпизод: вечер, я тороплюсь на метро, бегаю по подсобным помещениям взад и вперед в поисках своей обычной одежды, нахожу, достаю часы: метро уже закрыто, я задержался.
На улице опять дождь.
Выхожу под козырек черного хода, прикрываю дверь, достаю пачку сигарет, закуриваю, думаю о том, как долго еще идти до дома. От стены отлепляется фигура, это Принц, он вымок до нитки. Подходит, треплет меня по волосам, говорит, что он уже миллион раз повторял мне, чтобы я ходил через парадный вход, говорит, что через парадный вход мало кто входит, и поэтому ему, входу, очень грустно. "Вы такой фантазер, Ваше Высочество!" - говорю я, хочу выбросить сигарету. Он перехватывает мою руку, отбирает сигарету, неумело затягивается, кашляет, но докуривает до конца, говорит, давясь кашлем, что сигарете тоже грустно.
Беру его под руку, веду в этот огромный опустевший на ночь дом, нахожу полотенца, раздеваю его (он стоит, не шевелясь, уронив голову, мокрые золотистые пряди занавешивают лицо), вытираю его. "И мне тоже грустно," - говорит Принц. От него пахнет дождем и табаком, и еще каким-то страшно девчачьим шампунем. Я обнимаю его, тыкаюсь носом куда-то в плечо и начинаю негромко читать наизусть "Маленького Принца". Дохожу до Лисьего "Пожалуйста, приручи меня". Он начинает шептать горячо, сбивчиво: "- Я бы рад, - отвечал Маленький принц, - но у меня так мало времени. Мне еще надо найти друзей и узнать разные вещи."
"Понимаешь?" - спросил он. Я кивнул. "Я буду курить," - сказал он. "Не надо, - сказал я. - Лучше я буду." - "А я буду смотреть на курящих и буду вспоминать тебя". - "Да". - "Ты докуривай сигареты, им же грустно". - "Мне тоже грустно". - "И мне. А теперь тебе пора. Про". Он говорил то ли "прощай", то ли "просыпайся". И я проснулся.
@темы: lytdybr
-
-
15.03.2010 в 12:36-
-
15.03.2010 в 12:44-
-
15.03.2010 в 12:46-
-
15.03.2010 в 12:54