Оставим Кратоса там, где я его оставил, займемся флэшмобом.
Первое воспоминание? Легко.
Я просыпаюсь.
За окном ночь, комната подсвечена ночником, потому что я боюсь спать без света. Я вылезаю из детской кроватки через высокие перила, это не так-то просто. Я шумно спрыгиваю на пол и иду к маме, спящей на кушетке. Я пытаюсь растолкать ее и сообщаю, что я описался. Я действительно описался. Зверское количество марли, служившей мне подгузником, промокло насквозь.
Написав это, я задумался: не лучше ли было соврать? Все известные мне люди разной степени величия любят упомянуть что-то менее вульгарное в качестве первого воспоминания: всяческое материнское тепло, голоса, смех, лица. Даже у Уильяма Мердерфейса не такое унылое первое воспоминание, хотя он всего лишь тупой жирный басист из мультика. Но в итоге я пришел к выводу, что не лучше. Это воспоминание довольно забавно, хотя и несколько жопно-сортирно выделяется из ряда однообразных лиц матерей и прочей трогательной херни.
Куда больше меня беспокоит другое: означает ли это воспоминание, что я был таким дохуя подвижным и ловким ребенком, способным выбраться из детской кроватки в крайне нежном возрасте, или оно говорит о том, что я довольно долгое время не умел контролировать собственный мочевой пузырь?